В.Е.Меницкий. «Моя небесная жизнь» - Виктор Рындин

ВИКТОР РЫНДИН

Галерею портретов летчиков-испытателей мне бы хотелось продолжить рассказом о Викторе Рындине. Он пришел к нам года через полтора-два после моего выпуска. Виктор выделялся среди нас явно не московским выговором - он был из казаков, кстати, родом из той же станицы Прохладной, что и Петр Максимович Остапенко. Летал он здорово, у него была очень приличная летная подготовка. Но полностью раскрыться его таланту мешало то, что он нарушал спортивный режим, немного при этом перебарщивая. Виктор был человеком честным, прямым, очень преданным другом. С ним было интересно летать, потому что, будучи опытным инструктором, он все время держался за управление. Так ведут себя обычно инструкторы, которые мало доверяют своим ученикам. У Вити этот навык остался, и мы иногда смеялись с Борей Орловым: когда летишь с Витей, можешь поднять руки и ни о чем не беспокоиться. Полет выполняет Витя. При этом он все твои действия комментирует и указывает на все твои "ошибки".
Правда, такое вмешательство бывает порой чревато определенными сложностями. Помню, мы как-то летали с ним на сопровождение Федотова на спарке МиГ-21. После того как Федотов совершил посадку, я пролетал на бреющем полете над полосой. И вдруг чувствую - движения ручки стали скованными и очень жесткими. Я понял, что ее держит Витя. Я ему приказал немедленно отпустить ручку. А он мне в ответ:
- Валера! Тры мэтра! Тры мэтра! Мы идем на трох мэтрах!
- Витя, отпусти ручку ради Христа!
- Так ведь тры мэтра же!
Такое его постоянное участие в полете и комментарии к нему часто умиляли.
В памятном полете со мной на МиГ-31 Витя тоже летел во второй кабине и проявил полную выдержку. И я отдаю должное его мужеству и чувству товарищества. Виктор, абсолютно не вмешиваясь на этот раз в управление и ничего не комментируя - а в задней кабине ему приходилось действительно тяжело, потому что он практически ничего не видел, - отказался покинуть самолет.
С одной стороны, для меня это было обременительно, потому что одному мне было лететь проще, но с другой стороны, то, что он остался вместе со мной, придало мне больше уверенности в себе и ответственности за него и машину. Такой поступок был жестом абсолютного доверия ко мне со стороны Виктора, причем доверия в такой ситуации, когда вопрос стоял остро: жизнь или смерть, и в которой до нас никто не был. Шансов "улететь на небо" у нас было гораздо больше, чем посмотреть на него после полета с земли.
Потом ребята его часто спрашивали:
- Вить, скажи, что ты чувствовал, когда совершалась такая посадка и жизнь от смерти отделял только миг?
Витя с присущим ему юмором отвечал:
- Я почувствовал резкий запах цветов на могильном бугорке.
По этому поводу мы, конечно, не могли не выпить и вместе с Александром Васильевичем Федотовым пошли в ресторан. Виктор пил очень мало и был практически трезвым как стеклышко. И в последующие дни он почти не принимал спиртного. Я даже подошел к нему и спросил, не случилось ли чего. Мы-то думали, что после этого случая он вообще "выпадет в осадок". И только дней через пять он позволил себе расслабиться, и неплохо.
Я очень доволен, что в семейной жизни у Виктора сложилось все хорошо. У него есть дочь Света, сейчас она уже взрослая, подарила ему внука. Так что Виктор - счастливый отец и дед. Он получил звание заслуженного летчика-испытателя СССР. Я хочу ему пожелать прежде всего здоровья и семейного счастья. А еще чтобы ему продолжало сопутствовать необыкновенное везение в играх, в которых ему не было равных, - нардах, покере. И еще раз хочу выразить благодарность Виктору за тот полет. Думаю, что он закончился благополучно во многом благодаря выдержке Виктора и той уверенности, которую он мне придал, отказавшись катапультироваться.

Алик Фастовец Токтар Аубакиров