Испытатели Палубная авиация Проекты боевых самолетов Испытатели «Путь в небо»
Главная
Стефановский
Испытатели
«Аэроузел-2»
«Заметки»
«Барьеры»
Марк Галлай
Игорь Шелест
Ил-76
Испытатели
«Испытатели МиГов»
«Неделя»
Action
«Автограф в небе»
Прочность
Ту-144
«Жизнь»
Наша кнопка:





Главная страница | Текущий раздел: «Жизнь»

В.Е.Меницкий. «Моя небесная жизнь» - Александр Васильевич Федотов



ПЕТР МАКСИМОВИЧ ОСТАПЕНКО

Еще один корифей отечественной авиации — Петр Максимович Остапенко. Я уже рассказывал о нем. И хочу еще раз повторить, что это выдающийся летчик-испытатель нашего времени. Он закончил Школу летчиков-испытателей вместе с Александром Васильевичем Федотовым. Они и еще Игорь Кравцов были приняты на микояновскую фирму. К сожалению, Игорь Кравцов погиб на самолете Е-150 4 января 1965 года, а Остапенко и Федотов продолжали успешно осваивать новую технику. Петр Максимович внес, конечно, неоценимый вклад в летно-испытательную работу на нашей фирме. С того момента, как я попал на аэродром в 1968 году, и по настоящее время я не видел других летчиков-испытателей, так блестяще владеющих техникой пилотирования, так чувствующих самолет, как Остапенко.
Его превосходство признавали летчики и с других фирм. У нас часто вспыхивали между собой диспуты по вопросу, какой самолет лучше: «МиГ» или «Су», часто мы схлестывались в этих спорах. Помню один такой спор с суховскими летчиками: мы, естественно, доказывали, что лучше самолет МиГ-29, а они — что Су-27. Один из наших оппонентов очень горячился, обещал всем «надрать хвост», и наши доводы, подкрепленные цифрами, его ни в чем не убеждали, он нас просто не слушал и стоял на своем. А потом вдруг, немного подумав, сказал:
— Ну, наверное, только Остапенко я не одолею. Я с ним буду на равных только в том случае, если будут включены ограничители. А если они будут отключены, мне придется туго.
Это говорил человек, абсолютно уверенный в собственной правоте, в своей технике, который не очень хорошо знал Петра Максимовича и всего несколько раз видел, как тот пилотировал.... То есть его авторитет как пилотажника, как воздушного бойца был настолько непререкаем, что даже самый ярый спорщик вынужден был сделать эту оговорку: «за исключением Остапенко». А те, кто его хорошо знал, понимали, насколько блестяще он пилотирует.
Хочу еще раз подчеркнуть: сегодня МиГ-29 и Су-27, особенно последние их модификации, пилотируют в основном в безопасной зоне, они фактически защищены от выхода на углы больше допустимых — здесь мы сделали все, что можно, для комфортного пилотирования. Но когда этих ограничителей не было, когда полностью отсутствовала автоматика и ее роль брал на себя летчик, на передний план выходило необыкновенное чувство машины, как мы говорили, «жопометр», потому что такие полеты были связаны с большим риском для жизни. Остапенко всегда пилотировал не просто на пределе, а за пределами возможного. Он был неоднократным рекордсменом мира, установил несколько мировых рекордов на МиГ-21, МиГ-25, Е-150.
Я помню один удивительный случай, произошедший с Петром Максимовичем во время первого вылета на МиГ-23 с люльковским двигателем. Только его высочайшее мастерство помогло ему безопасно приземлить самолет на аэродром. Дело в том, что на одном из режимов двигатель у него встал. Петр Максимович решил его повторно запустить, но двигатель выходил только на режим «малого газа» и не выходил на дальнейшие обороты. Любая попытка сдвинуть РУД с «малого газа» заканчивалась тем, что двигатель снова останавливался. Тогда Остапенко запустил двигатель, поставив его на «малый газ», и совершил посадку с практически отказавшим двигателем. Хотя, строго говоря, этот режим нельзя считать отказом двигателя, тем не менее тяга на «малом газе» составляет всего примерно 300 кг. Если учесть, что максимальная тяга двигателя была порядка 11 тонн, можно представить, насколько мизерной была эта добавка для того, чтобы помочь летчику зайти на посадку. Когда это случилось, то сам Архип Михайлович Люлька приехал на аэродром и пожал Петру Максимовичу руку. Мы тоже гордились его высочайшим профессиональным мастерством.
Но на долю Остапенко выпала нелегкая судьба. Хотя он был очень яркой личностью и пользовался непререкаемым авторитетом на аэродроме, он все время находился как бы в тени Александра Васильевича Федотова.
Петр Максимович был мужественным человеком и часто боролся за вверенную ему технику до самого последнего мгновения. Я уже рассказывал о случае, когда у него произошло такое же разрушение двигателя, какое было и у меня. Мне тогда повезло — я оказался рядом с аэродромом, а вот Петр Максимович вынужден был катапультироваться. Но сделал это только тогда, когда убедился, что самолет не падает на населенный пункт. Второй раз он катапультировался из горящего самолета МиГ-31 с высоты всего 80 м только тогда, когда убедился: посадить его невозможно. Это было уже во Владимировке, в степи. Но еще большим мужеством Петр Максимович обладал на земле. Более принципиального человека в вопросах, связанных с техникой, на фирме не было. Часто бывает так, что люди, ведущие себя мужественно в воздухе, оказываются слабыми и беззащитными на земле. И если многие предпочитали говорить о недостатках испытываемой техники в мягкой форме, то Остапенко свое отношение к ним мог выразить одним словом: «Неприемлемо!» Я уже приводил много примеров, когда мужественные поступки Остапенко на земле приводили к тому, что мы на ранней стадии исправляли самолет.
Еще раз хочу подчеркнуть, что мужество на земле оценивается по более высокой шкале, потому что все знают: за такие резкие высказывания начальство, как правило, начинает относиться к летчику негативно, а это влияет и на распределение наград, и вообще на положение в фирме. Петр Максимович получил звание Героя достаточно поздно — через тринадцать с половиной лет после начала работы на фирме. И это при всем его авторитете, при всем том багаже непредвиденных ситуаций, в которых ему довелось побывать! При том, что через его руки прошли такие эпохальные машины, как Е-150, МиГ-21, Е-152, Е-155, МиГ-23, МиГ-25, МиГ-27, МиГ-29, МиГ-31... Я уж не говорю об их модификациях.
Формально это объясняли тем, что не было какой-то темы, под которую можно было бы подвести кандидатуру Остапенко для представления его на это высокое звание. У нас действительно была такая система награждения. Летчик мог совершить несколько героических поступков с огромным риском для жизни и все равно не получить за это Звезду Героя. Для этого нужно было ждать какую-то тему, разнарядку... К тому же существовали определенные временные ограничения. Например, летчика могли представить к награде только в том случае, если он проработал не меньше четырех лет и если «перерыв» между правительственными наградами был тоже не меньше четырех лет. Причем в этом случае он мог получить награду независимо от того, что он совершил. Исключение составляли только посмертные награждения. Хотя и здесь существовали свои препоны, потому что каждый такой случай требовал своего объяснения. А при этом неизбежно вскрываются причины, приведшие к трагическому исходу: техническая неисправность, либо производственный дефект, либо какие-то методические нестыковки. Поэтому даже в таких случаях было проще представлять к наградам под какую-то тему, рапортуя при этом, что проделана огромная работа, а мужество и героизм такого-то летчика способствовали продвижению тематики.
К сожалению, когда ему исполнилось 53 года, Петр Максимович с летной работы ушел. У него было много лестных предложений продолжить ее на тяжелых транспортных самолетах, но он их все отклонил. Видимо, посчитал их неприемлемыми в силу своего «фирменного» духа летчика-истребителя.
Сегодня Петр Максимович работает у нас на летной станции, передает свой богатейший, уникальный опыт молодым летчикам. Несмотря на солидный возраст, он по-прежнему физически крепок, бодр и энергичен. Он все так же непримирим к несправедливости и все так же отзывчив на чужую беду.
Герой Советского Союза, лауреат Государственной премии, заслуженный летчик-испытатель СССР, Петр Максимович Остапенко и сегодня — самый уважаемый человек на летной станции. Не ошибусь, если скажу, что его не просто уважают, а любят все — слесари, механики, инженеры, конструкторы и, конечно, летчики-испытатели. А я благодарен судьбе за то, что она свела меня не просто с корифеем отечественной авиации, асом летно-испытательного дела, но и очень достойным человеком, во многом ставшим для меня примером.

Александр Васильевич Федотов Михаил Комаров



- Александр Васильевич Федотов
- Марат Алыков и Александр Гарнаев
- Владимир Горбунов
- Слезы в степи
- Угасшее созвездие «Бурана»
- Невыработанные баки
- Роковой полет
- Экзамен на Ближнем Востоке
- «Строгий» самолет
- Это горькое слово — рекорд
- Михаил Комаров

«Записки» «Воспоминания» «Заметки» Союз науки и производства