В.Е.Меницкий. «Моя небесная жизнь» - Александр Васильевич Федотов

А теперь мне хотелось бы рассказать о самых дорогих, самых близких моих друзьях, с кем мы... нет, не делили небо «одно на двоих», как пелось в по-пулярной песне о летчиках. Я хочу рассказать о людях, с кем я вместе, ступенька за ступенькой, поднимался по лестнице, ведущей в небо. Мы поддерживали друг друга, порой до последнего, и, как могли, приближали это небо к земле. Мы вместе ковали славу русской авиации и передавали ее по наследству своим молодым собратьям.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ФЕДОТОВ

Галерею портретов летчиков-испытателей, с которыми меня связало небо, по праву должен открыть человек, оказавший на мою жизнь, пожалуй, самое большое влияние, — Александр Васильевич Федотов, шеф-пилот ОКБ им. А.И. Микояна. Его имя, как вы, наверное, заметили, встречается на страницах моей книги чаще других, и это не случайно. Когда я писал книгу, я все время ловил себя на том, что мысленно продолжаю полемизировать с ним по самым разным вопросам, как это было и при его жизни.
Масштаб его личности и его влияние на нас были столь велики, что рассказать о нем в одной отдельной главе просто невозможно — именно поэтому глава, посвященная Федотову, оказалась как бы растворенной во всей книге, где многие эпизоды связаны с ним. Внимательный читатель, думаю, уже составил свое представление об этом неординарном человеке, оставившем яркий след в истории отечественной авиации.
Александр Васильевич был человеком противоречивым, в нем было много такого, с чем я не соглашался, но в то же время я не мог не восхищаться уникальностью его таланта летчика-испытателя, его знанием техники, его интеллектом. Безусловно, все летчики, работавшие на микояновской фирме под началом Федотова, в том числе и я, своим летным мастерством обязаны прежде всего ему.
Как я уже не раз подчеркивал, Александр Васильевич был сторонником жесткой, а иногда и сверхжесткой формы руководства. Не могу сказать, что нас это всегда устраивало, но и объяснение этому есть.
Прежде всего его требовательность к летчикам-испытателям была связана с тем, что он как никто другой понимал: в авиации малейшая ошибка может повлечь за собой большие потери — и не только техники, но в первую очередь людей. Сильный, волевой, властный по характеру, Федотов всегда был абсолютно уверен в себе, в своих решениях и поступках, он никогда не терпел возражений. Конечно, не всем это нравилось, порой нас такое отношение к себе обижало, но кто знает, скольких из нас он уберег от непоправимых ошибок? Возможно, такой стиль руководства диктовал ему и его большой педагогический опыт: то, что он держал наш коллектив в ежовых рукавицах, давало скорее положительный, чем отрицательный эффект. Да и вообще принцип единоначалия был характерен для существовавшей тогда командно-административной системы.
Но при этом Александр Васильевич был не просто, как мы говорим, «фирмачом», то есть человеком, преданным интересам фирмы, он был настоящим ее фанатом — и за это ему многое прощалось. Такого же отношения к фирме он требовал и от других. И надо сказать, ему удалось «заразить» нас этим «вирусом». А как иначе можно объяснить то, что и Петр Максимович Остапенко, и Боря Орлов, и Алик Фастовец, уже закончив летать на МиГах, тем не менее остались работать на фирме? И это несмотря на то, что у них было много заманчивых предложений — не только в профессиональном, но и в материальном плане.
То же самое могу сказать и о себе. Когда мне пришлось делать выбор между участием в программе отечественного «Шаттла» и дальнейшей работой на фирме, свой выбор я сделал без колебаний.
В связи с этим вспоминается очень характерный случай. Как-то в ШЛИ мы подбирали летчика к себе на фирму и остановились на кандидатуре лучшего специалиста выпуска того года. Одновременно ему поступило аналогичное предложение из ЛИИ, и он какое-то время не мог определиться. Федотов, узнав о его колебаниях, тут же потерял к нему интерес, и как мы его потом ни уговаривали изменить свое решение, остался непреклонен. Возможно, кто-то другой на месте Александра Васильевича поступил бы иначе, но в этом был весь Федотов.
Он был примером для нас и в отношении к испытываемой технике. Сколько в его жизни было ситуаций, когда он боролся за самолет до последнего, часто подходя совсем близко к тому краю, за которым— бездна... И покидал самолет только тогда, когда шансов на его спасение действительно не было никаких. Об этих случаях, когда Федотов вынужден был катапультироваться, я рассказывал в книге. А сколько раз благодаря своему уникальному летному мастерству он в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях сажал самолет, с которым мысленно уже попрощались его создатели!
Яркую страницу в летопись отечественной авиации Александр Васильевич Федотов вписал и своими рекордами. Его стокилометровому рекорду скорости, который до сих пор не побит, скоро будет 30 лет. Таким же уникальным оказался и его абсолютный рекорд высоты — 38 километров! Почти космос... Рекорды эти, с точки зрения сочетания «техника+летчик», настолько трудны даже для высокопрофессиональных летчиков, что могут стать, пожалуй, самыми продолжительными в истории авиации.
Не скрою, в нашей летной среде бытовало мнение: в том, что именно Федотов установил эти рекорды, был элемент везения. Эти же рекорды мог бы установить и какой-нибудь другой летчик. Да, наверное, мог. Но... Именно Александр Васильевич оказался, как говорится, в нужное время в нужном месте, именно на нем сошлись все стрелки. Это была его песня.
Не знаю, останутся ли эти рекорды вечными, не в этом дело. Но знаю точно, что память о таком летчике, каким был Александр Васильевич Федотов, будет жить еще во многих поколениях испытателей авиационной техники.
Уникальность летного таланта Федотова признавали летчики-испытатели во всем мире, и даже в те годы его имя было широко известно в авиационных кругах не только нашей страны, о чем свидетельствует награждение его Большой золотой медалью Международной авиационной федерации.
Заслуги Александра Васильевича Федотова были высоко оценены нашим правительством. Он был удостоен звания Героя Советского Союза, звания «Заслуженный летчик-испытатель СССР», представлен ко многим правительственным наградам, стал лауреатом Ленинской премии.
Погиб Александр Васильевич в расцвете сил — ему было всего 52 года. Похоронен он на кладбище летчиков в Жуковском. Его скромный бюст находится недалеко от входа на кладбище. И все, кто приходит сюда, проходят мимо него — возможно, даже не подозревая, что этот памятник поставлен одному из самых ярких в мире летчиков-испытателей.
...Порой говорят, что незаменимых людей нет. Я с этим утверждением согласиться не могу. Гибель А.В. Федотова стала для фирмы Микояна невосполнимой утратой. И хотя с того трагического дня прошло много лет, собираясь вместе, мы не только вспоминаем нашего «шефа», нашего Федота, мы ощущаем его присутствие рядом с нами. Не случайно, наверное, говорят: человек жив, пока жива память о нем.

Роковой полет Александр Васильевич Федотов