«ШЛИ со временем» - «Мне было легко и просто смотреть на небо и звезды...» - С.Н.Мельников

В тот день у него было четыре полета. Ежечасно я звонила на летную базу и каждый раз удивлялась ответу: «Мельников летает. Опять улетел». Наконец-то стемнело, и состоялась долгожданная беседа с Героем России, выпускником Школы летчиков-испытателей (ШЛИ) 1987 г. Сергеем Николаевичем Мельниковым.
Фамилия Мельников — известная в авиационных кругах города. Отец, Николай Степанович, — преподаватель МАИ, профессор, доктор технических наук, бывший заместитель начальника ЛИИ. Мама, Валентина Ивановна, — ведущий инженер по летным испытаниям, преподавала в ШЛИ.
Сергей Николаевич — летчик-испытатель ОКБ им. П.О.Сухого, «полковник Северного флота», как называют его суховцы, но об этом чуть позже. В 1977 г., через год после окончания школы № 7, Сергей Мельников поступает в Ейское ВВАУЛ.
— Родители с пониманием отнеслись к моему выбору, но не скрывали радости, когда, не попав в училище, я пошел по их стопам и проучился год на вечернем в МАИ. Удивляет, что у жуковских ребят, имеющих возможность каждые два года на салоне видеть новейшие образцы авиационной техники, ежедневно наблюдающих полеты, такой низкий интерес к авиации. А в свое время, когда я не смог (по здоровью) поступить в Ейское училище, был огромный конкурс — порядка восьми человек на место.
В 1985 г. после службы в г. Кировабаде (Азербайджан) сдал экзамены и стал слушателем ШЛИ. Думаю, желание стать испытателем вполне естественно для любого летчика, который стремится к профессиональному совершенствованию, но не мечтает о карьере военного.
Что меня сразу ошарашило, так это отсутствие жесткого контроля и полная самостоятельность при изучении матчасти: к началу полетов изволь изучить такие-то типы. Не могу не вспомнить своего инструктора Владислава Ильича Лойчикова, величину в летном мире. Нам вообще здорово повезло, нас учили четыре Героя Советского Союза: начальник Школы, знаменитейший Федор Иванович Бурцев, из когорты летчиков, прошедших эру становления реактивной авиации; заместитель начапьника Школы по летной подготовке — Владимир Гаврилович Гордиенко; инструкторы — Александр Андреевич Муравьев и Владислав Ильич Лойчиков. А благодаря Виктору Николаевичу Васильеву для нас — летчиков-истребителей — стали открытием тяжелые машины.
Неизгладимый след в памяти оставил один из лучших, на мой взгляд, преподавателей Школы — Владимир Петрович Масленников. К нему нельзя было относиться равнодушно, его можно было или любить, или ненавидеть. Но так как от любви до ненависти один шаг, мы этот шаг постоянно делали — туда или обратно. Если он приходил в Школу в плохом настроении, например из-за проигрыша его любимой команды «Спартак», то мы знали, что будут разносы и экзекуции. Методику летных испытаний и аэродинамику он «вогнал» в наши головы намертво.
Борис Александрович Лопухов — выдающийся преподаватель, измывался над нами как мог, но знания по самолетовождению мы также усвоили крепко.
На сегодняшнюю Школу больно смотреть. На мой взгляд, выход один: поменять правительство России. Школа не должна быть хозрасчетной, как сейчас, когда там учатся не те, кто мечтал, достоин и должен заниматься испытаниями. Не скажу, что распределение нашего выпуска было абсолютно честным, но видимость какой-то демократии соблюдалось, любой из слушателей знал: зарекомендуешь себя плохо — попадешь в соответственное место, и это стимулировало. Сейчас не надо сдавать экзамен и проходить отбор, а нужно, к примеру, иметь квартиру рядом с авиационным заводом. Отсюда — постепенная деградация профессии. Деградируют и летчики на фирмах — летаем мало, на порядок меньше. Каким был наш выпуск? Сразу же вспоминаю Артура Чечулина, совсем немного не дотянул он до выпуска. 17 апреля в полете на Су-15 на сверхзвуке Артур и В.И.Лойчиков прыгали из машины, потерявшей управление. Катапультировались на запредельной для покидании этого самолета скорости. Оба попали а реанимацию, Лойчикову повезло — он остался жив, Артур — скончался.
Наш выпуск был менее удачливый, чем знаменитый девятый (И.Д.Волк, Б.А.Орлов, В.И.Лойчиков и др.), в котором уцелели все, хотя летали много и серьезно. А вот из выпускников ШЛИ 1989 г. уже нет половины. Погибло пятеро сильных ребят — не знаю, с чем это связано, — видимо, с неудачей.
Могу гордиться тем, что учился вместе с начальником ЛИИ Феликсом Золотаревым, с Александром Гарнаевым, одним из самых соображающих и толковых летчиков, с Маратом Алыковым, летчиком-испытателем ОКБ им. А.И.Микояна, с Сергеем Борисовым, недавно поднимавшим модифицированный Ту-144. С теплом вспоминаю всех, с кем учился. По-разному сложились их судьбы. Такое время. Несколько человек заняли видные места в авиационном бизнесе, но все равно при первой возможности бросают все свои дела и прыгают в кабину самолета.
После Школы я попал в ОКБ П.О.Сухого, принимал участие в испытаниях почти всех самолетов фирмы, за исключением спортивных, очень благодарен Николаю Федоровичу Садовникову и Виктору Георгиевичу Пугачеву, от которых зависело, возьмут ли меня в ОКБ. — Сергей Николаевич, Вас называют полковником Северного флота. Откуда такое звание?
— Несколько лет назад, когда я совершил сотую посадку на корабль, командующий авиацией ВМФ генерал-полковник Дейнека дал команду штабу авиации Северного флота — выпустить боевой листок-поздравление. Не зная моего звания, штабисты долго думали, как же меня назвать: генералом, пожалуй, быть не может — слишком молод, а «гоняет» (инструктирует) в основном полковников, значит, сам чином не ниже. В результате вышел боевой листок: «Поздравляем полковника Мельникова Сергея Николаевича с выполнением сотой посадки». Хохоту было много: три маленькие звездочки старшего лейтенанта выросли до трех больших звезд полковника. С тех пор и приклеилось ко мне звание «полковник Северного флота», на что я совсем не обижаюсь. Сейчас же, как случайно обнаружилось, я уже майор запаса. И можно называть меня карьеристом, но в запасе.
— Понятно, что посадка на палубу отличается от посадки на аэродром. Какими качествами должен обладать летчик палубной авиации?
— Должен быть более хладнокровным, чтобы не выравнивать самолет как при посадке на полосу. Подход при снижении в два раза круче, и самолет ударяется о палубу. Отсюда — более высокая нагрузка на организм и психику, что подтверждают и медицинские исследования. Определенные психологические трудности создает и вид небольшой площадки вдали от берегов.
— Можно сказать, что «Адмирал Кузнецов» — Ваш второй дом?
— Можно сказать, что и первый.
— А когда Вы в последний раз были «дома»?
— Прошлой весной. С тех пор корабль ни разу не вышел в море: нет денег на ремонт.
— Все живое тянется к солнышку, а Вы — к холодным морским просторам. Вы, случайно, родились не под знаком водной стихии?
— Да, я Рак. Имею водобоязнь согласно гороскопу.
— Согласно гороскопу за Раком-мужчиной тянется шлейф покинутых женщин. Вы его замечаете?
— Замечаю другое: покидают меня. Кто сможет терпеть мужчину, бывающего дома три-четыре месяца в году? К примеру, позапрошлый год — четыре месяца на «Адмирале Кузнецове», четыре — во Вьетнаме и несколько командировок.
— Тяжелый случай. А каких женщин Вы предпочитаете - красивых или умных?
— Главное, чтобы женщина была другом, тогда с ней можно жить.

Записала Е.Борисова

Р.П.Таскаев В.М.Даниленко