Испытатели Палубная авиация Проекты боевых самолетов Испытатели «Путь в небо»
Главная
Стефановский
Испытатели
«Аэроузел-2»
«Заметки»
«Барьеры»
Марк Галлай
Игорь Шелест
Ил-76
Испытатели
«Испытатели МиГов»
«Неделя»
Action
«Автограф в небе»
Прочность
Ту-144
«Жизнь»
Наша кнопка:





Главная страница | Текущий раздел: Палубная авиация

ДОРОГА В НЕБО V



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДОРОГА В НЕБО


V

Сталинград! Город, покрывший себя Славой в борьбе с фашистами. Здесь стоял и победил мой отец. Вот знаменитый Мамаев курган, а это - дом Павлова, тракторный завод, здание Универмага на привокзальной площади - место пленения фельдмаршала Паулюса. Всё здесь дышит героической историей моего народа. Здесь - Жизнь и Борьба, Победа и Смерть.
Моё представление о том, где и как должно располагаться военное училище, полностью рухнуло после того, как я сошёл на указанной остановке. Не было вообще никакого заграждения, только два кирпичных столба со звёздами, оставшиеся с войны, говорили о том, что здесь когда-то располагалось армейское под­разделение. Я долго, с недоверием, бродил по аллеям, пока не вышел к двухэтажному зданию, в котором размещался штаб училища. Рядом, на траве, привольно расположились знакомые курсанты, сняв сапоги и просушивая на солнце портянки.
- Привет, сталинградцы! Неужели это военное училище? - спросил я с удивлением.
- Представь себе, это и есть знаменитая Кача. А в нашей Каче всё иначе - и крыши ниже и дым пожиже, - под общий хохот пошутил один из них.
Старейшее училище пилотов России было образовано в Крыму на берегу речки Кача в 1910 году, а после войны разместилось на месте бывшего Сталинградского авиационного училища, разместившегося, в свою очередь, в городе Новосибирске.
К концу 1950-х годов в авиационные полки ВВС стали поступать сверхзвуковые самолёты первого поколения: перехватчик Су-9, фронтовой истребитель МиГ-21, истребитель-бомбардировщик Су-7Б. Возникла проблема эффективности их использования лётным составом не только с психофизиологической стороны, но и глубоких знаний принципиально новой авиационной техники. В научном мире было много дискуссий по проблемам выполнения полётов и ведения боевых действий на сверхзвуковых скоростях. В жизни уже утвердилось новое поколение лётчиков-испытателей с высшим инженерным образованием. Теперь настала очередь для лётного состава ВВС и ВМФ. Уцелевшие после сокращения училища начали переход на четырёхгодичную программу с общим высшим образованием. С первого сентября мы, как школьники, пошли в аудитории, чтобы "грызть науку". Но это право нам пришлось завоёвывать. Дело в том, что мы считали себя уже отобранными и зачисленными в Качу, поскольку курсантского звания нас никто не лишал. Тем более что рядом с проучившимися один год в этом училище курсантами, бледными и похудевшими после весенней сессии, ещё не державшими в руках управление самолётом, мы, бравые и загорелые, почти лётчики, выглядели "соколами". И вдруг нам объявляют, что для зачисления необходимо сдать вступительные экзамены! Наше возмущение было настолько решительным, что командование внесло поправку: экзамены необходимы для выяснения наших знаний. Боясь подвоха, мы не согласились. Экзамены отменили после того, как тридцать курсантов написали рапорта о нежелании учиться в этом училище. Профессорско-преподавательский состав предъявлял к нам умеренные требования. И здесь витала всё та же мысль, мол, науки - это одно, а лётное искусство - совсем другое. После суровой закалки в Актюбинске служба в Каче казалась нам мёдом. Подумать только! Училище в центре такого города, да ещё без всяких заборов. Правда, командиры, видя нашу выучку, не дёргали без нужды. Естественно, некоторые из нас бросились догонять "упущенное", и за короткое время отшумела не одна курсантская свадьба. Заволновались политработники, усиленно объясняя, что впереди ещё не один год казарменной жизни, и в этом деле нам не следует торопиться. Вскоре всё вошло в размеренную колею: учёба - полёты, учёба - полёты. В насыщенные службой дни время летело незаметно, а юность уходила в прошлое. И можно было бы о ней пожалеть, сидя в казарме, но желание летать на "реактивных" не оставляло места для подобных раздумий.
Два года мы продолжали летать всё на том же Як-18А, каждое лето выезжая в лагеря. Полевой аэродром находился южнее города, рядом с небольшим селом, расположенным на правом берегу Волги, с удивительным названием Райгород. Что уж там было райского, не знаю, но мы жили в вырытых на краю аэродрома землянках по 10-15 человек в каждой. Это сейчас можно задавать себе вопрос, почему в начале 1960-х в лётном училище с инженерным образованием мы начинали свою жизнь на аэродроме с землянок, а тогда...
Ещё только начинался рассвет, и утренняя заря лишь слегка обозначилась светлой полоской у горизонта, когда мы, наголо стриженые, дружно выскакивали из своих землянок, словно суслики из нор, чтобы наскоро умыться и побриться у одного длинного умывальника. Это не всегда нам удавалось, так как вода была привозная. После лёгкого завтрака стартовый наряд грузил на автомашину всё необходимое для полётов и мчался к большому травянистому полю. Старший офицер, подняв вверх указательный палец, определял направление ветра и давал нам необходимые указания по выкладыванию длинных белых полотнищ, обозначающих границы взлётно-посадочной полосы, место приземления и точку выравнивания. Вот уже обозначен "квадрат" - место отдыха и разбора полётов. Первый самолёт, взревев мотором, прожигает свечи и взлетает навстречу лучам восходящего солнца.
У инструктора нас было шестеро, и каждый с волнением ждал своей очереди попробовать силы в небе. В то время как одни летали по кругу или в зоне, другие обязаны были с земли бдительно наблюдать за характером их полёта и, в случае нарушения задания, немедленно докладывать инструктору. Каждый полёт давался непросто, требуя от тебя максимум собранности, внимания, своевременной и правильной реакции. А как хотелось после полёта, соскочив с крыла на землю, тебе, ещё разгорячённому, с ещё оставшимся в сердце, да и на лице, радостным чувством Полёта, услышать от учителя короткое, но самое желанное слово:
"Молоток!". Но бывали и неудачи, когда на весь день остаёшься в мрачном и тоскливом состоянии от одного только слова: "Слабак!". Когда мы "созрели" до того, что могли отлетать от своего "гнезда" на серьёзное расстояние, командиры нас строго предупредили:
- При пилотировании над Волгой быть особо осмотрительными, ни в коем случае не уклоняться на восток, там для вас воздуха нет, там - Запретная Зона!
Мы не задавали лишних вопросов, догадываясь, что у военных секретов больше, чем у женщин. Выполняя данные нам указания, я и подумать тогда не мог, что мне предстоит в этой Зоне прожить и пролетать более двадцати лет.
На третьем курсе, изучив за зиму все дисциплины, касающиеся реактивной техники, мы, как перелётные птицы весной, снова собирались покидать наш город. Вместе с ним мы пережили время его переименования в Волгоград, когда многие горожане с возмущением считали это предательством памяти тех, кто оставил Сталинград на страницах мировой истории как яркий образец борьбы за независимость. Огромная статуя "отца народов", возвышавшаяся у самого входа в Волго-Донской канал, была низвергнута, но к этому акту разрушения жители отнеслись уже спокойнее. Подобная волна, но более яростная, повторилась через тридцать лет, когда памятники основателям социалистического государства в спешке сбрасывали с пьедесталов, особенно не задумываясь над тем, что это тоже наша история. Реальная действительность, отличная от газетных передовиц, бросилась нам в глаза при открытии Волгоградской ГЭС, в связи с прибытием на торжество Н.С.Хрущёва. Нас, взвод курсантов, привезли и разместили в спортзале школы напротив стадиона, где он должен был выступать. Мы с любопытством наблюдали из окон, как миноискателями ощупывали всю трибуну, а потом под ней с тыльной стороны разместился целый "штаб", обеспечивающий задачу выпивки и закуски. Первый секретарь ЦК КПСС уезжал со стадиона по проходу, огороженному с обеих сторон высоким забором, за которым толпились люди и, что-то крича, швырялись помидорами в сторону проезжавших машин.
По поводу отъезда из города многие курсанты испытывали двоякое чувство: с одной стороны - жгучее желание быстрее сесть в кабину боевого самолёта, а с другой - грусть расставания, и не только с городом. В нашем экипаже серьёзный и вдумчивый Виталий Кочерга успел жениться и стать отцом. Его закадычный друг, Ваня Пушкарёв, готовый в любую минуту прийти на помощь, был давно и безответно влюблён. Юра Ушаков, сибиряк и гармонист, гулял со многими девчатами, но серьёзного выбора пока не сделал. Самый скромный и стеснительный из нас, Олег Митрохин, ограничивался перепиской со своей землячкой. Мне же, как я думал, повезло больше всех: однажды, на студенческом вечере, познакомился с чудной девчушкой в голубом платье, с чёрными волосами и карими глазами, распахнутыми настежь и восторженно смотревшими на меня. Заглянув в них, я увидел там чистую, ещё почти детскую душу, полностью доверившуюся мне.
Военные грузовики, набитые курсантами, колонной двигались по ранним улицам города. Хотелось, чтоб все видели нас, молодых, жизнерадостных, счастливых своим будущим:
- Прощай, любимый край! Труба зовёт в поход. Смотри, не забывай наш боевой курсантский взвод. - Дружная песня громким эхом стучалась в окна наших подруг. - Не плачь, не горюй, напрасно слез не лей, лишь крепче поцелуй, когда вернёмся с лагерей.

Глава IV Глава VI



- ОТ АВТОРА
- Палубная авиация X
- Владимир Николаевич Кондауров
- ДОРОГА В НЕБО II
- ДОРОГА В НЕБО IV
- ДОРОГА В НЕБО VI
- ДОРОГА В НЕБО VII
- I
- III
- IX
- VI
- Палубная авиация II
- X
- XII
- XIV
- XI
- XVII
- XVIII
- XXI

«Записки» «Воспоминания» «Заметки» Союз науки и производства