Испытатели Палубная авиация Проекты боевых самолетов Испытатели «Путь в небо»
Главная
Стефановский
Испытатели
«Аэроузел-2»
«Заметки»
«Барьеры»
Марк Галлай
Игорь Шелест
Ил-76
Испытатели
«Испытатели МиГов»
«Неделя»
Action
«Автограф в небе»
Прочность
Ту-144
«Жизнь»
Наша кнопка:





Главная страница | Текущий раздел: «Записки»

Б.А.Орлов. «Записки летчика-испытателя» - «Над головой пять метров, А дальше земля...»



«Над головой пять метров,
А дальше земля...»


Это слова из песни, сочиненной Игорем Егоровым, одним из талантливейших пилотажников мира и человеком необыкновенным. Данная глава не связана с конкретным полетом, в ней я расскажу о двух близких мне людях, замечательных летчиках, Игоре Егорове и Владиславе Лойчикове, во многом разных, в чем-то похожих, но больше всего роднило их то, что они были выдающимися мастерами акробатического пилотажа, мастерами экстра-класса.
Заслуженный мастер спорта СССР, абсолютный чемпион мира 1972 г. Игорь Николаевич Егоров не только превосходно летал, но вообще был человеком разносторонних способностей, За что бы он не брался все получалось у него хорошо. Сочинял отличные стихи, подбирал под них музыку, вполне профессионально играл на гитаре, пел, плясал, был хорошим гимнастом и акробатом, но, главное, великолепно выполнял акробатический пилотаж.
Мне запомнился его полет на открытии чемпионата мира по высшему пилотажу 1976 г. в Киеве. Кроме него, летали многие летчики, но полет Игоря отличался такой красотой и точностью, что хотелось смотреть и смотреть без конца... Когда летчик пилотирует на очень малой высоте (а Игорь летал у самой земли), невольно замирает дух: не слишком ли низко? Но при наблюдении за полетом Егорова не возникало ни малейшего страха, было видно, что все точно рассчитано, что летчик прекрасно чувствует самолет и его полет оттренирован до малейшей детали.
На том чемпионате Игорь неудачно выполнил первое упражнение пропустил одну фигуру. При очень сильном составе участников как и всегда на соревнованиях такого ранга наверстать упущенное было практически невозможно, но Игорь это сделал: выиграл все остальные упражнения с таким преимуществом, что занял общее второе место, пропустив вперед только Виктора Лецко!
Мне посчастливилось немало общаться с Егоровым, в основном, в то время, когда он стал работать летчиком-испытателем, и продолжались наши встречи вплоть до его гибели. О нем известно немало, есть и его книга, написанная, по-моему, совсем неплохо, но я хочу рассказать об этом выдающемся летчике то, о чем обычно не пишут, но что может несколько объяснить, как порой складывается человеческая судьба и от чего она может зависеть.
После того, как Егоров стал абсолютным чемпионом мира, он решил осуществить свое давнишнее желание поступить в школу летчиков-испытателей (ШЛИ). Формальные данные к этому у него имелись: был налет на реактивных самолетах, т. к. он успел полетать на МиГ-15 в военном училище перед тем, как училище расформировали, имел высшее образование, приличный общий налет, ну, а летное мастерство было выше всяких формальных норм и требований, так что в ШЛИ его бы приняли наверняка.
Но на фирме А.С. Яковлева Игорю предложили работать у них без прохождения полного курса школы, ограничившись небольшой программой переучивания. Такое в нашей системе практиковалось, и не все испытатели, работающие на заводах, да и в ОКБ, проходили полный курс обучения. Игорь согласил- ся, да зря, как выяснилось потом.
В то время Егорову, ставшему известным спортсменом, приходилось часто присутствовать и выступать на разных торжественных собраниях, в том числе, на каком-то молодежном съезде. Речь была составлена заранее, утверждена, где надо, вручена оратору перед самым выступлением, и Игорю оставалось только ее прочесть, что он и сделал.
Но, на его беду, в этой речи о достижениях нашего авиационного спорта, по оплошности составителя или по какой другой причине, не было упомянуто о вкладе авиаконструктора А.С. Яковлева в развитие этого самого спорта, что, конечно, явилось большой несправедливостью по отношению к Александру Сергеевичу. Ведь тогда, до появления чехословацких «Тренеров», все наши летчики-спортсмены летали только на самолетах ОКБ Яковлева (я не говорю о довоенных годах, когда имелись спортивные самолеты других конструкторов, в частности, Грибовского). Игорь обнаружил такое упущение только на трибуне, а менять что-либо в речи по тем временам не полагалось...
О происшедшем стало известно Александру Сергеевичу, и он не выразил большого желания, чтобы Егоров работал на его фирме, промолвив что-то о людской неблагодарности. Игорь узнал о такой реакции генерального конструктора через несколько лет, а тогда он только почувствовал изменившееся к себе отношение со стороны работников ОКБ.
Будь Егоров более настырным, что ли, конечно, узнал бы, почему его не берут на фирму, попытался бы объясниться или предпринял бы какие-нибудь другие действия, но он, помимо своих выдающихся способностей, обладал еще просто феноменальной скромностью и полным отсутствием пробивной силы. Время проходило, на фирму не брали, закончился набор в ШЛИ, и остался Игорь при своем, как говорится, «пиковом интересе»...
Была у него еще одна возможность стать испытателем: снова пойти в армию и попытаться поступить в ГК НИИ ВВС. Его прежний товарищ по аэроклубу, летчик-испытатель этого института Геннадий Скибин ходатайствовал перед заместителем начальника института С.А. Микояном за своего дружка, но даже при благосклонном отношении Степана Анастасовича, выдающегося летчика-испытателя и человека, разбирающегося в летчиках, нашлись причины, по которым Игоря не сочли возможным зачислить в штат ГК НИИ.
Все-таки Егоров стал испытателем его приняли в КБ, занимающееся испытаниями специального оборудования на разных типах самолетов. Сначала Игорь летал на Як-40 и Ан-26, потом к ним добавились МиГ-21 и МиГ-23, и стал он летать на всех этих машинах.
По своим делам он часто бывал в Жуковском и приходил к нам домой. Тогда в семье был праздник! Бывало, засиживались до утра, у него уже глаза закрываются, а он все играет и поет... Душевный он был человек, мои сыновья так к нему и липли. Простой, веселый, всегда готовый сделать что-либо хорошее он навсегда остался в моей памяти.
Разбился Егоров на самодельном самолете, построенном в Куйбышевском авиационном институте. Несмотря на то, что Игорь работал испытателем, опыта испытаний самолетов он не имел испытывал оборудование и не мог достаточно объективно определить, что может делать никем не исследованный аппарат. Выполняя маневр, Игорь сорвался в штопор, парашюта на этом самолете не полагалось, т. к. летает он невысоко, при ударе о землю Егоров получил тяжелую травму и умер.
Есть у меня дома старая, треснувшая вдоль и поперек гитара. Купили новую, старую я хотел выбросить, но Саша, старший сын, сказал: «Папа, ты что? Ведь на ней играл сам Игорь Егоров!». Так пусть позвенит еще гитара, помнящая пальцы и голос этого замечательного человека.
Когда после первых сборов в Запорожье мы приехали в Москву, Владислав Лойчиков предложил мне до отъезда в Новосибирск остановиться у него. Так я оказался в Марьиной Роще, в крошечной комнатенке угрюмого кирпичного дома, где Слава жил с мамой Татьяной Петровной и женой Валюшей, необыкновенно радушными и гостеприимными, как и он сам. С этого дня началась наша дружба с выдающимся летчиком и человеком большой души, будущим Героем Советского Союза, заслуженным летчиком-испытателем СССР, серебряным призером чемпионата мира, дважды обладателем Кубка им. В.П. Чкалова по высшему пилотажу.
Первое наше знакомство произошло гораздо раньше и при несколько необычных обстоятельствах.
В один теплый майский вечерок 1955 г., в Саранске, второкурсники ЦОЛТШ не поделили, так сказать, «сферу влияния» с первокурсниками... Нас, т. е. второкурсников, было четверо, наших оппонентов двое, и им пришлось покинуть ристалище, потерпев некоторый урон. Это «дело», не совсем обычное для ЦОЛТШ, где не знали пресловутой «дедовщины» и курсы относились друг к другу вполне нормально, получило известность среди курсантской «общественности». Стали разбираться, кто прав, кто виноват, разобравшись, извинились Друг перед другом, и инцидент был исчерпан, но я запомнил фамилии тех первокурсников Кусакин и Лойчиков.
Спустя несколько лет я увидел в газете «Советский патриот» фотографию знакомого мне парня и прочитал, что инструктор одного из московских аэроклубов Владислав Лойчиков стал победителем первого розыгрыша Кубка им. В.П. Чкалова по высшему пилотажу. Я тогда еще подумал, что этот парень, которому мы чуть не накостыляли (досталось тогда только Кусакину, как более задиристому), оказывается, здорово умеет летать...
Встретились мы снова уже в Калинине, где он запомнился прекрасным пилотажем на одноместном Z-326 «Акробат», но отношения у нас как-то не завязались: так, поговорили про самолеты, про то, про сё, и разошлись. В Запорожье было время узнать друг друга лучше и, видимо, поэтому он предложил побыть у него дома в Москве. С той поры, вот уже более тридцати лет, мы с ним дружим и ни разу не было у нас повода не только для драки, но и для ссоры...
В.Лойчиков, В.Овсянкин. 1962 Владислав — летчик прирожденный, как говорят, от бога: мы ему в ШЛИ даже фамилию переделали на «Летчиков». Очень подвижный, живой, на первый взгляд, непоседливый, он преображался, когда готовился к полету. Я не раз наблюдал, насколько он собран и сосредоточен перед полетами, как тщательно «проигрывает» все на земле. Это происходило еще в сборной и пригодилось Владиславу в его работе в Летно-исследовательском институте. Очень быстро его там заметили, оценили, и Лойчиков стад весьма видной фигурой даже на фоне известных испытателей, ему доверялось проведение испытаний самолетов-истребителей на штопор, что требует высокого профессионализма.
Чрезвычайных ситуаций на его долю выпало столько, что хватило бы на нескольких летчиков; я расскажу об одной, в которой его мастерство проявилось, как мне кажется, наиболее ярко.
В полете на самолете Су-24 крыло осталось на максимальной стреловидности, т. к. отказал механизм управления положением крыла. Посадка при такой стреловидности практически невозможна, и экипажу — Лойчикову и сидевшему на месте штурмана летчику-испытателю Виктору Васильеву, тоже бывшему пилотажнику сборной, — убедительно посоветовали катапультироваться.
Владислав, однако, не торопился выполнять указание. Он выпустил шасси, затормозился до скорости, на которой самолет еще был способен управляться, понял, что посадка будет сложной, но можно попытаться ее выполнить, и пошел к земле.
При большой стреловидности крыла на Су-24, как и на МиГ-23, управление по крену осуществляется только за счет отклонения половинок стабилизатора в разные стороны (так называемое «дифференциальное управление стабилизатором»), а на малой скорости этот способ управления неэффективен, поэтому и нельзя выполнять посадку на максимальной стреловидности крыла. К тому же со «сложенным» крылом самолет на малой скорости летит с высоко задранным носом и на посадке обязательно должен стукнуться хвостом о землю.
Поэтому Лойчикову пришлось решать непростую задачу и шансов на её решение было не так уж много... Но Владислав все сделал, как надо, и благополучно посадил самолет.
Катапультировался он три раза: из горящего Су-24, разрушившегося Су-27 и потерявшего управляемость из-за пожара Су-15УТИ. Последнее катапультирование происходило на громадной скорости и большом числе М: Лойчиков сломал ногу и получил много других повреждений, а слушатель ШЛИ Артур Чечулин разбил голову и умер, не приходя в сознание.
Посадка в поле на учебно-тренировочном самолете Л-39 с остановленным двигателем поставила точку в летной карьере Владислава Ильича, ставшего к тому времени начальником той самой ШЛИ, куда мы с ним поступили в 1963 г. Травма, полученная при посадке (самолет налетел на незаметный с высоты земляной вал), оказалась серьезной, и Лойчикову пришлось поменять хлопотливую должность начальника школы на более спокойную.
Рассказал я о Владиславе Ильиче Лойчикове немного, но надеюсь, что это немногое даст возможность узнать об одном из лучших летчиков-испытателей нашей страны, о котором, к сожалению, практически ничего не известно даже не очень широкому кругу читателей литературы об авиации, впрочем, как и о многих других замечательных летчиках. Нельзя не сказать об его необычайной скромности, порядочности, преданности семье и друзьям, удивительной непритязательности. Будучи одним из лучших пилотажников страны и мира, став летчиком-испытателем, он долгое время продолжал ютиться с семьей в той самой комнатке дома в Марьиной Роще, где мне для ночлега выделялось единственное свободное место на полу под столом... Слава же продолжал терпеливо ждать, когда ему соизволят дать квартиру, на которую он давно имел право.
Я рад, что после всех передряг он остался жив, растит сына Серегу и дочку Галочку, даст бог, будет растить и внуков. Рад, что мы с ним можем, хоть изредка, да встретиться, вспомнить прошлое и поговорить о настоящем и будущем. 20 июля 1962. Часть 2 7 июня 1963



- Самостоятельный вылет
- Самостоятельный вылет
- Взлет и посадка на грунт на колесно-лыжных шасси
- Самостоятельный вылет
- Полет на параде в Домодедово
- Боевая работа по МиГ-17 на малой высоте
- Отработка режимов РЛС
- Первый вылет самолета
- Определение балансировочных характеристик
- Полет для установления рекорда скороподъемности
- Сопровождение изделия «105»
- Первые полеты с курсантами
- Устойчивость, управляемость на М «Мах»
- Взлет с трамплина

«Записки» «Воспоминания» «Заметки» Союз науки и производства