Только ваш портрет!

Инициатор создания и один из руководителей нашего Летно-исследовательского института профессор А.В.Чесалов знал в авиации всех и вся. Многих - смолоду.
Когда в 1940 году уже известный как конструктор легких самолетов, стремительно набиравший силу Александр Сергеевич Яковлев был назначен заместителем наркома авиационной промышленности, Чесалов удивился:
- Это надо же! Шурка Яковлев, которого старожилы авиации помнят мальчиком на планерных слетах в Крыму, - замнаркома!
Впрочем, Яковлев быстро показал себя. Проявил незаурядные способности к тому, чтобы свободно ориентироваться в так называемых коридорах власти, вплоть до кабинета Сталина, весьма к молодому конструктору благоволившего.
В интересах истины надо заметить, что не этим прославилось имя Яковлева. Возглавляемое им конструкторское бюро выпускало самолеты, пользовавшиеся у летчиков большой популярностью за присущие им легкость, маневренность и простоту пилотирования. Во время Великой Отечественной войны в наших Военно-Воздушных Силах без малого половина боевых истребителей носила наименование "Як".
И тем не менее больше всего разговоров в авиационной среде велось не о конструкторских достижениях Яковлева (хотя и о них, конечно, тоже), а о его удивительной непотопляемости, умению ловко общаться с сильными мира сего, среди которых он чувствовал себя как рыба в воде. Нравственный облик Яковлева у окружающих особых восторгов не вызывал. Но должное общественное мнение ему воздавало.
Однажды мой друг, авиаконструктор И.А. Эрлих, бывший одно время заместителем Яковлева, рассказал, как Александр Сергеевич - слово "Шурка" из обихода вышло уже давно - провел беседу со Сталиным.
Перед Яковлевым на приеме у Сталина был артист, игравший вождя в нескольких историко-революционных фильмах. В заключение разговора Сталин спросил у своего посетителя, не нужно ли ему чем-нибудь помочь. Артист незамедлительно выпалил, что хотел бы иметь автомашину. Видимо, просьба показалось его собеседнику мелкой — как это к секретарю ЦК партии с такой ерундой, - и он брезгливо приказал:
"Дайте этому человеку автомобиль". С вошедшим в кабинет Яковлевым Сталин переговорил по каким-то очередным деловым вопросам, после чего задал тот же вопрос: не нужно ли чего?
- У нашего конструкторского бюро и у меня лично, товарищ Сталин, все, что необходимо, есть. Вот только одна просьба... - сказал Яковлев.
- Ну, что ж, говорите, какая просьба.
- Нам бы очень хотелось иметь вашу фотографию. И, если можно, с автографом. Мы бы повесили ее в главном зале нашего бюро, чтобы была постоянно у всех на виду. Больше нам ничего не надо.
Явно довольный таким поворотом дела Сталин распорядился принести несколько своих фотографии, написал на одной из них пожелание успехов яковлевскому КБ и отдал Яковлеву.
Когда тот приехал к себе на работу, его встретили подчиненные с вестью о том, что по радио передали сообщение о премировании и награждении КБ и его главного конструктора. И главное тут было, конечно, не в орденах (хотя и им в то время придавалось немалое значение), а в дополнительных возможностях, связанных с "монаршей милостью".
Один из талантов истинного царедворца - умение просить малость так, чтобы получить много. Так было в окружении самодержцев, наверное, во все времена. Было так и у нас. Впрочем, только ли было?..