«Летчики-испытатели Аэрофлота» - Вертолеты ночью не летают?

- Какой-то дракон летит!
- Что, уже галлюцинации начинаются?
- Да нет, в самом деле летит...
Выбираюсь из разбитого самолета и вижу в темноте полярной ночи, вращаясь, мигают зеленые и красные огни, - рассказывает Лебедев. Из центра вращения на лед бьет белый столб света, а через равные промежутки времени от этого летящего «дракона» хлещет разноцветное пламя. Хватаю снег, тру лицо. Больно. Значит, это не бред.
- Черт подери, братцы! - я кричу в черную дыру разбитого фюзеляжа, где ютится мой экипаж, - это вертолет!
- Вертолеты ночью в Арктике не летают...
- Когда люди в беде - летают!
...В полярной ночи 1957 года мы потерпели аварию невдалеке от географического Северного полюса, как раз в том районе, откуда была получена последняя радиограмма с самолета С. Леваневского, совершавшего третий трансполярный перелет в Америку после В. Чкалова и М. Громова. Заколдованное место... Но нам повезло больше, чем Леваневскому и его товарищам, - нас нашли. И сделал это вертолетчик Валентин Андреев. Сделал невозможное...
...На станцию СП-7 экипажу Лебедева поручили доставить срочный груз с Большой земли. Взлетели на тяжелогруженом Ил-12, легли на курс. Это был последний полет на станцию в этот «завоз», и потому нам постарались затолкать все, что можно и что нельзя. Начиналась полярная ночь, погода с каждым днем ухудшалась, зашевелились льды... И хотя мы понимали, что в любой момент ледовый аэродром на СП-7 может выйти из строя, мы приняли решение лететь - на Большой земле оставались грузы, без которых зимовка в океане, если и не была бы невозможной, то становилась очень трудной для полярников. Я шел проверяющим.
На станцию вышли точно, но радоваться не пришлось. Низкая облачность придавила нас ко льдам, и огни ВПП мы заметили лишь с высоты восемьдесят метров. Прошли над полосой, по которой текли ручьи снега, - началась пурга, ветер задул со скоростью 24 метра в секунду... Чтобы выполнить стандартный разворот, поднялись до ста метров и утонули в темной мгле. Развернулись. Владимир Васильевич Мальков, летевший командиром, дал команду включить фары. Но привычного света мы не увидели.
- Фары обледенели, командир, - бросил бортмеханик.
Оставалась единственная надежда обрести свое место в этом темном колеблющемся мире - увидеть огни ледового аэродрома. Мы ведь не могли знать, что снежный заряд закроет их от нас.
Удар. Треск. Сухой, рваный, режущий душу. Меня швырнуло вперед влево, лицом в остекление кабины...
Очнулся я от тишины. Тьма. Чей-то стон. Шуршит снег по обшивке. Голова раскалывается от боли. Я отстегнул привязные ремни. Тронул ладонью лоб. Кровь...
Бортмеханик Николай Николаевич Пишков помог мне подняться, перевязал. Вынесли в пассажирский салон штурмана Валю Колосова. Он был без сознания и вздрагивал словно от озноба.
- Укрой его моторным чехлом, - попросил я Пишкова и выбрался из машины. Самолет лежал словно в лунном кратере. Шасси снесены, винты погнуты. Мы зацепили высокий торос. Еще немного вправо, и мы нырнули бы в дымящуюся полынью. Ветер выл, заметал снегом машину, лед тускло отливал слюдяным блеском, и я вдруг почувствовал себя будто на другой планете. Такое одиночество сдавило сердце.
В Москву, в Главсевморпуть ушла телеграмма с просьбой разрешить поиски экипажа Лебедева на вертолете Ми-4. Полет запретили, но запрет пришел после того, как Валентин Александрович Андреев принял решение на вылет - на Диксоне, в полутора тысячах километров от места аварии поймал наш СОС. Арктика еще раз сыграла злую шутку - на СП-7 нас не слышали, хотя мы лежали в считанных километрах от них.
С Ил-12, искавшего нас вместе с Андреевым, увидели ракету, а потом тусклое желтое пятнышко, как летчикам казалось с высоты, - наш костер. А через десяток минут кто-то закричал.
- Какой-то дракон летит!
Это был вертолет Андреева. Мы бережно перенесли в Ми-4 Валю Колосова, забрались в машину. На ледовом аэродроме нас перегрузили в Ил-12 Михаила Алексеевича Титлова, и он доставил нас в Москву.
...1966 год. ГосНИИ ГА. Курилка. Сидим, ждем погоды, и как водится в подобных случаях, зашел разговор о том, о сем, кто в какие переделки попадал, да как из них выбирался. Вспомнился и мне наш трагический полет на СП-7. Начал я рассказ о нем. Гляжу, один из моих слушателей улыбается. «Что за чертовщина, - подумал я, - смешного-то ничего нет...»
- Только жaлъ, - закончил я свой рассказ. - До сих пор так и не знаю, кто нас вывез тогда. Ни имени, ни фамилии командира того Ми-4... А парень-то совершил почти невозможное.
И вдруг улыбка сошла с лица человека, которого мы не знали.
- Это был я, Александр Арсентьевич, - сказал он тихо. - Моя фамилия Андреев, зовут Валентином...
Я бросился к нему, обнял... И вдруг почувствовал, как на глаза навернулись слезы.
- А я берегу сувенир для вас, - сказал он, когда улеглись страсти, вызванные столь неожиданной встречей.
- Часы с того самолета и фото, на котором изображено все, что осталось от вашей машины. Я летал к ней, когда пришло светлое время.
Мы долго еще сидели с ним, снова и снова возвращались к той трагедии. Помянули добрым словом Валю Колосова - он так и скончался, не приходя в сознание...
- Многое тогда пришлось делать впервые, - от улыбки на лице Андреева не осталось и следа. - Пока разогревали застывший ротор, я все ходил вокруг и думал об одном - как сохранить пространственное положение, не поддаться иллюзиям в темноте при ограниченной видимости. Фары развернули вниз, в иллюминаторах пассажирской кабины пробили отверстия и справа, и слева. Вот через них бортмеханик и радист поочередно стреляли из ракетниц, освещая ракетами то, что было под нами. Полыньи, торосы, марсианский пейзаж...
- Вот мы и приняли вас за дракона.
- Что, такой страшный облик у нас был?
- Фантастический какой-то. Да и что с нас взять - мы ждали, что вот-вот начнутся галлюцинации. Холод дикий, крови потеряли много...
- Андреев! На вылет, - послышался голос начальника штаба ЛИКа Гусева.
Валентин Андреев быстро занял достойное место в ряду испытателей вертолетов. Не считая многих сложных видов работ на различных типах вертолетов, он с блеском провел государственные испытания вертолета Ка-26 по полной программе. А это значит, что он летал на критических режимах в равнинной и горной местностях, в жару и мороз, выполнял посадки, имитируя отказ двигателей... В общем, «побывал» на Ка-26 в тех областях возможностей и невозможностей, если можно так сказать, машины, в которые ей, может быть, никогда не довелось попадать потом.
Андреев ушел с летной работы, покинув должность командира отряда испытателей вертолетов, оставив после себя учеников, а также немало изменений, добавлений, исправлений в руководствах по эксплуатации вертолетов. Кто-то ведь должен разгадывать тайны машин...

Сорок три пионера и один мотор Туман рассеялся